Прочитала недавно «Гордость и предубеждение» Джейн Остин. Мне очень понравился эпизод, в котором тетка Дарси нападает на Элизабет, несправедливо обвиняя ее и даже оскорбляя. Элизабет коммуникативно грамотно защищает себя, сохраняя чувство собственного достоинства, так, что леди Кэтрин остается только беспомощно злиться: что бы она не говорила, она не смогла уязвить Элизабет. По-моему, их диалог — отличный пример ассертивного поведения. Привожу его здесь. В скобках курсивом — мои комментарии о том, в чем именно заключаются манипуляции леди Кэтрин и с помощью какой техники Элизабет отражает их. Немного о контексте разговора: Дарси и Элизабет не помолвлены, об этом слухе Элизабет ничего не известно, но она надеется, что он сделает ей предложение.
«Как только они вошли в заросли, леди Кэтрин приступила к разговору:
— Вы не можете недоумевать по поводу причины моего приезда. Эту причину вам должны подсказать сердце и совесть.
(Манипулятивный прием — «чтение мыслей». Также связывает знание причины ее приезда с наличием у Элизабет совести. Подтекст: «Если вы не знаете, то значит у вас нет совести».)
Элизабет посмотрела на нее с искренним изумлением.
— Вы, право, ошибаетесь, сударыня. Я совершенно не понимаю, чему я обязана этой честью.
(Реагирует только на первую фразу, игнорируя пассаж про совесть.)
— Мисс Беннет, — продолжала ее сиятельство разгневанным тоном, — вам следовало бы знать, что я не позволяю с собой шутить. Но если вы вздумали быть со мной неискренней, то меня вы на этот путь завлечь не сможете. Мой характер всегда славился откровенностью и прямотой, а в подобном деле я и подавно от них не отступлюсь. Два дня тому назад до меня дошло известие, которое меня крайне разгневало. Мне было сообщено, что не только ваша сестра готовится весьма выгодно выйти замуж, но что и вы, мисс Элизабет, по-видимому, собираетесь вскоре после того соединиться узами брака с моим племянником, мистером Дарси. Я, конечно, понимаю, что все это — гнусная выдумка. И хотя я не унижу моего племянника, даже предположив, что это может быть правдой, я все же решила незамедлительно приехать сюда, чтобы вы сами смогли узнать от меня, как я к этому отношусь.
(Рассуждает о чувствах Элизабет («вздумали быть со мной неискренней»), что тоже является «чтением мыслей».)
— Но если вы были убеждены в неправдоподобности этого известия, — сказала Элизабет, покраснев от удивления и негодования, — то мне непонятно, зачем вы взяли на себя труд ехать в такую даль. Чего вы, ваше сиятельство, хотели добиться?
(Игнорирует обвинение в неискренности и указывает на противоречие в словах леди Кэтрин. Прямо спрашивает о намерениях.)
— Заставить вас тут же это известие полностью опровергнуть.
(Звучит так, словно Элизабет обязана опровергнуть это известие в случае, если оно ложное. Правда, что она могла бы его опровергнуть, но неправда, что обязана.)
— Если только подобный слух в самом деле распространился, — холодно заметила Элизабет, — ваш приезд в Лонгборн и встреча со мной и моей семьей скорее послужат его подтверждением.
(Дает понять, что ничего не знала об этом слухе. Указывает на противоречие между декларируемыми намерениями леди Кэтрин и ее действиями, не опровергая «известие».)
— Вы, кажется, сказали «если»?! Вы что же, хотите сделать вид, что вам о нем ничего неизвестно? Разве это не вы сами ухитрились пустить его в ход? И вы не знаете о существовании такого слуха?
(Снова «читает мысли» приписывая Элизабет несуществующие мотивы («хотите сделать вид».)
— До меня ничего подобного никогда не доходило.
(Не оправдывается, отвечает только по сути, игнорируя обвинения.)
— Вы можете утверждать, что для него нет никаких оснований?
— Я отнюдь не притязаю на такую же искренность, как ваша светлость. Вы способны задать мне вопросы, на которые я предпочту не ответить.
(Прямой отказ отвечать на вопрос.)
— Я этого не потерплю! Мисс Беннет, я требую, чтобы вы дали мне исчерпывающие объяснения. Правда ли он, — в самом ли деле мой племянник сделал вам предложение?
(Здесь присутствует противоречие между текстом и контекстом: леди Кэтрин требует то, о чем имеет право лишь просить.)
— Ваше сиятельство объявили это невозможным.
(Не отвечает на вопрос, снова указывает на противоречие в словах леди Кэтрин.)
— Это должно было быть невозможным, это не могло случиться, если ему только не изменил его рассудок. Но вы могли попытаться его завлечь и заставить его всякими уловками и приманками забыть в момент ослепления свой долг перед самим собой и своей семьей. Вы могли заманить его в сети.
— Если бы я это сделала, от меня труднее всего было бы добиться признания в этом поступке.
(Снова указывает на противоречие между требованием объясниться и обвинениями леди Кэтрин.)
— Вы понимаете, мисс Беннет, с кем вы имеете дело? Я не привыкла, чтобы со мной разговаривали подобным образом. Будучи чуть ли не самой близкой его родственницей, я вправе знать все, что таится в его душе.
(Пытается аргументировать свои требования, Элизабет не принимает эти аргументы и вновь ясно очерчивает свои границы, а также колет леди Кэтрин замечанием про ее поведение.)
— Но вы не вправе знать то, что таится в моей. А ваше поведение тем более не может склонить меня к откровенности.
— Я хотела бы, чтобы вы правильно меня поняли. Подобному браку, о котором вы имели дерзость мечтать, не суждено состояться. Да, не суждено. Мистер Дарси обручен с моей дочерью. Ну-с, что вы теперь скажете?
(И снова «чтение мыслей» — «имели дерзость мечтать».)
— Только одно. Если это на самом деле так, то вы не могли бы предположить, что он просил моей руки.
(Элизабет игнорирует манипуляцию и уже даже не защищается, а буквально уличает леди Кэтрин во лжи, чем вынуждает ее саму объясняться.)
Леди Кэтрин минуту поколебалась, но потом ответила:
— Они обручены несколько необычным образом. С самого детства они предназначались друг для друга. Это было заветным желанием их матерей. Такой союз был скреплен в ту пору, когда наши дети еще покоились в своих колыбелях. И теперь, когда материнская воля должна была осуществиться в их браке, поперек дороги встала женщина низкого происхождения, без положения в свете и ничем не связанная с нашим семейством! Разве для вас ничего не значат желания его близких? Разве его молчаливое обязательство перед мисс де Бёр для вас ничто? Неужели вы полностью лишены всякого чувства порядочности и деликатности? И разве вы не слышали от меня, что с первых же дней жизни он предназначался в супруги своей кузине?
(Леди Кэтрин обвиняет Элизабет в том, что она «встала поперек дороги», что неправда. Также манипулятивно ставит в зависимость порядочность и деликатность Элизабет от того значат ли для нее что-то «желания его близких», «его молчаливое обязательство перед мисс де Бёр». Неправда, что на самом деле это забота Элизабет, и именно на это она и обращает внимание леди Кэтрин, отвечая ей.)
— О да, я слыхала об этом и прежде. Но разве меня это касается? Если бы моему вступлению в брак с вашим племянником мешало только это обстоятельство, то, разумеется, сознание, что его мать и тетка хотели женить его на мисс де Бёр не смогло бы меня от этого удержать. Обе вы сделали все, что смогли, задумывая его женитьбу. Осуществить ее дано другим. Если мистер Дарси ни словом, ни склонностью не связан с вашей дочерью, почему он не вправе остановить свой выбор на другой женщине? И если бы его выбор пал на меня, почему я не могу принять его руки?
— Потому что честь, приличие, благоразумие, наконец, собственная ваша выгода запрещают вам это сделать! О да, мисс Беннет, именно выгода. Ибо не ждите какого бы то ни было внимания к себе со стороны его семьи и друзей. Вы будете осуждены, отвергнуты и преданы презрению каждым близким ему человеком. Союз с вами будет считаться позором. Никто из нас никогда даже не вспомнит вашего имени.
(Снова искусственно связывает честь Элизабет с принятием руки мистера Дарси. Прямо угрожает.)
— Что ж, потеря и вправду велика, — отвечала Элизабет. — Но супруга мистера Дарси будет располагать такими необыкновенными источниками радости, присущими ее положению, что, в конечном счете, ей не придется особенно печалиться.
(Игнорирует манипуляции по-поводу чести, соглашается с тем, с чем может согласиться, не опровергая и не подтверждая догадки леди Кэтрин.)
— Упрямая, взбалмошная девчонка! Мне стыдно за вас! Так вот какова ваша благодарность за все внимание, которым я удостоила вас прошлой весной?! По-вашему, вы мне за это ничем не обязаны? Ну-ка, присядем. Извольте понять, мисс Беннет, что я прибыла сюда с твердым намерением добиться того, что я задумала. И ничто не сможет мне помешать. Мне еще не приходилось потакать чьим-либо капризам. И я не имею привычки уступать.
(Допустим, правда, леди Кэтрин не имеет привычки уступать, из чего, однако, не следует, что уступить ей должна Элизабет, на что она незамедлительно и указывает.)
— Это усугубляет затруднительное положение вашего сиятельства. Но меня это не касается.
— Я не позволю, чтобы меня прерывали! Выслушайте меня молча. Моя дочь и мой племянник созданы друг для друга. По материнской линии оба они происходят от единого знатного рода. Отцы их принадлежат к уважаемым, благородным и древним, хоть и не титулованным семьям. Обе стороны располагают прекрасными состояниями. Они предназначены друг для друга в глазах каждого представителя того и другого дома. И что же встает между ними? Притязания выскочки без роду, без племени! Молодой женщины, не располагающей ни деньгами, ни связями. Разве можно это допустить? Нельзя, этого не должно быть и не будет! Если бы вы были способны понять, в чем состоит ваша собственная выгода, вы бы сами не пожелали покинуть тот круг, в котором росли.
— Но, выходя замуж за вашего племянника, я, по-моему, вовсе не покидаю этого круга. Он — дворянин. Я — дочь дворянина. В этом смысле мы с ним равны.
— Ну что ж, вы дочь дворянина, допустим. Но из какой семьи ваша мать? Кто ваши дяди и тетки? Уж не воображаете ли вы, что мне неизвестно, чем они занимаются?
— Кем бы ни были мои родственники, — сказала Элизабет, — если против них ничего не имеет мистер Дарси, то это не должно беспокоить и вас.
— Скажите мне раз навсегда, вы обручены?
Элизабет не стала бы отвечать на этот вопрос, только чтобы ублажить леди Кэтрин. Однако после минутного раздумья, она не смогла не сказать:
— Нет, не обручена.
Леди Кэтрин, казалось, была довольна.
— И вы даете мне слово, что никогда с ним не обручитесь?
— Подобного обещания я не дам.
— Мисс, Беннет, я удивлена и возмущена! Я считала вас более разумной девицей. Но не обманывайте себя ложной надеждой, что я могу пойти на уступки. Я не уеду до тех пор, пока вы не дадите требуемых мной заверений.
(Говорит так, словно само собой разумеется, что Элизабет должна соответсововать ее представлениям о ней. Говорит, что не пойдет на уступки, хотя Элизабет от нее ничего не нужно. Элизабет отвечает по существу.)
— Ну, а я ни за что их не дам. Меня нельзя запугать настолько, чтобы я совершила подобную нелепость. Вы, ваше сиятельство, желаете, чтобы мистер Дарси женился на вашей дочери? Но, если бы я дала требуемое вами обещание, разве брак между ними стал бы более вероятным? Разве при его склонности ко мне я могла бы, отвергнув его руку и сердце, побудить мистера Дарси сделать предложение его кузине? Позвольте мне, леди Кэтрин, сказать, что доводы, которыми вы обосновываете ваше из ряда вон выходящее требование, настолько же легковесны, насколько само оно — безрассудно. Вы, видимо, совершенно не разобрались в моем характере, если смогли предположить, что на меня подействуют подобные рассуждения. Мне неизвестно, в какой мере ваш племянник одобряет ваше вмешательство в его дела. Но у вас, во всяком случае, нет никакого права вмешиваться в мои. А потому я вынуждена просить вас избавить меня от дальнейших посягательств такого рода.
(Элизабет твердо отстаивает свое право не давать никаких обещаний, делает попытку прекратить разговор.)
— Ну, ну, не так скоро, если позволите. Я ведь еще не закончила. Ко всему сказанному я вынуждена добавить еще одно обстоятельство. Для меня не является тайной позорный побег вашей младшей сестры. Я знаю о нем решительно все. В том числе — и то, что женитьба на ней молодого человека была кое-как устроена задним числом на средства папаши и дядюшки. И что же, подобной особе суждено стать сестрой моего племянника? А ее мужу, сыну управляющего его покойного отца — его братом? Небо и ад! О чем вы думаете? Неужто сень Пемберли может подвергнуться подобному осквернению?!
— Больше вы уже ничего не сможете мне сказать, — гневно ответила Элизабет. — Вы оскорбили меня всеми возможными способами. С вашего разрешения, я возвращаюсь в дом.
(Элизабет берет инициативу в свои руки и дает понять, что разговор окончен.)
При этих словах она встала. Леди Кэтрин также поднялась, и они пошли обратно. Ее сиятельство была в ярости.
— Значит, вам дела нет до чести и репутации моего племянника? Эгоистичная, бесчувственная девчонка! Неужели вы не понимаете, что, связав себя с вами, он опозорит себя перед всем светом?
— Леди Кэтрин, мне больше нечего вам сказать. Мои чувства вам известны.
— И вы, стало быть, решили его заманить?
(Леди Кэтрин опять приписывает Элизабет несуществующие мотивы. Элизабет отвечает по существу.)
— Я не говорила подобных вещей. Я решила только поступать в соответствии с собственным представлением о своем счастье, и не считаясь при этом ни с вами, ни с какой-либо другой, столь же далекой мне особой.
— Ну что ж, отлично. Итак, вы отказались выполнить мою просьбу. Вы отказались следовать требованиям долга, чести и благодарности. Вы решили погубить его в глазах друзей и вызвать к нему презрение всего света.
(Приписывает мотивы, связывает свою просьбу с требованиями чести, что Элизабет не принимает, катастрофизирует последствия их возможного брака.)
— Ни долг, ни честь, ни благодарность, — отвечала Элизабет, — ничем не обязывают меня в данный момент. Мой брак с мистером Дарси не нарушил бы никаких заповедей. А что касается негодования его семьи и недовольства всего света, то меня бы едва ли особенно огорчило, если бы наш брак вызвал в этой семье известное беспокойство, — тогда как весь свет достаточно разумен, чтобы не отнестись к этому так серьезно.
— Ах вот каков ваш действительный образ мыслей?! И это ваше последнее слово? Ну что ж, отлично. Теперь я знаю, как мне следует поступить. Не воображайте же, мисс Беннет, что ваши притязания когда-нибудь увенчаются успехом. Я приехала, чтобы вас испытать. Я надеялась, что у вас больше здравого смысла. Но будьте уверены, я добьюсь своей цели.
Леди Кэтрин продолжала говорить в том же духе, пока они не подошли к ее карете. Быстро обернувшись, она произнесла:
— Я не приму ваших прощальных приветствий, мисс Беннет. И вовсе не прошу передавать от меня привет вашей матери. Вы не заслуживаете подобных знаков внимания. Я возмущена до глубины души.
Элизабет ничего не ответила и, не пытаясь уговаривать ее сиятельство вернуться в дом, преспокойно вошла в него сама. Поднимаясь по ступенькам, она услышала шум отъезжавшей кареты.»
По-моему, очень интересный диалог. Леди Кэтрин достаточно однообразна, ее манипуляции сводятся к тому, что она ложным образом связывает свои требования с требованиями чести и долга, приписывает Элизабет несуществующие мотивы и «читает» ее мысли. Ближе к концу разговора она выходит из себя и оскорбляет Элизабет, чем выставляет именно себя не в лучшем свете.
Элизабет, защищаясь, делает следующее:
- указывает на противоречия в словах леди Кэтрин, противоречия между словами и действиями леди Кэтрин, противоречия между требованиями леди Кэтрин и контекстом ситуации;
- задает вопрос о мотивах действий леди Кэтрин;
- игнорирует обвинения, если они не содержат прямого вопроса;
- отвечает по существу, выражает согласие с тем, с чем можно согласиться;
- прямым текстом отказывается отвечать на личные вопросы и выполнить требования леди Кэтрин;
- дает понять, что хочет завершить разговор, разрывает контакт.
Описание этих и других техник противостояния манипуляциям можно почитать в моей статье: «Все, что вы хотели знать о манипуляциях».
Если вам понравилась статья, расскажите, пожалуйста, о ней друзьям! Мне будет приятно! 🙂